Второй отрывок из книги Кимберли [The Sun, 16.09.13]

[Alis]

{уже переведенные в "Новостях" отрывки пропустила}

Во втором эксклюзивном отрывке из своей автобиографии Кимберли рассказывает о своих отношениях с Сарой Хардинг и Надин Койл, а также о «большом предательстве» Надин.

{…}
Раньше мы с Надин были довольно близки, но с ее переездом в начале 2007 года, начали отдаляться друг от друга. Мой круг общения не изменился, а у нее появились новые друзья и знакомые, конечно же, это сказалось на наших отношениях. Она все больше и больше времени проводила в ЛА, и это влияло на динамику группы, ее не было с нами ни на общих собраниях, ни на вечеринках.
Перемены в ней становились все заметней с каждым возвращением из ЛА. В конце концов, мне казалось, что между нами уже не осталось ничего общего. Примерно во время наших съемок в «Одноклассницах», которые вышли в 2009 {пр. пер. - Как-то странно, в 2009 году они вышли в Америке, а в Британии – в 2007}, все совсем запуталось.
Мы с Шерил были в Виннебаго, готовились к съемкам и тут Хиллари Шоу, нашему менеджеру, кто-то позвонил. Когда она положила трубку, на ее лице читалась паника.
«В чем дело, Хиллс?» - спросила Шерил.
«Да пустяки, - шепнула Хиллс. – Всего лишь чертов менеджер Надин»
«Что? Чей-чей менеджер???»
Оказалось, что Надин наняла человека, который представлял ее как сольную певицу, не поставив нас в известность. Для нас это было ударом в спину.
Следующий тур «Out Of Control», начавшийся весной 2009, не был началом конца для Girls Aloud, скорее концом концов.
С тех пор, как мы узнали о существовании менеджера Надин Брюса Гарфилда, в группе царила странная атмосфера.
Было трудно принять ее потребность в отдалении от нас, потому что на тот момент еще никто не задумывался о сольной карьере, и сама она никогда не поднимала эту тему. А теперь на наши головы свалился Брюс, рассказывающий каждому встречному и поперечному о том, что он – «менеджер Надин».
У нас уже был менеджер, и им была Хиллари. Мы были группой, а не объединением сольных артисток, что же, черт возьми, здесь творилось?
Мы пытались поговорить с Надин, выспрашивали, почему она, по меньшей мере, не предупредила нас. Надин извинилась и сказала, что Брюс приехал, чтобы защищать ее интересы, но, казалось, что нашей обеспокоенности она так и не поняла.
Ко времени окончания тура стало очевидно, что между нами и Надин образовалась пропасть. Нам дали понять, что группа для нее уже не приоритетна, а держать ее силой мы не могли. Надин попала в группу, когда ей было 16, думаю, ей просто захотелось свободы для занятий своими делами. И созданию теплых рабочих отношений это не способствовало.

Долгое время нам казалось, что мы были в заложниках у Надин. Все шептались о близости ее ухода в сольное плаванье, и мы чувствовали, что именно она называет ставки, и будущее группы - в ее руках.
К марту этого года мы уже знали, что дела группы на этом закончатся.
{…про прощание с фанами в Твиттере}
Эти концерты подарили нам замечательные воспоминания, с которыми мы и ушли со сцены, и я всегда буду их лелеять.
Для меня конец Girls Aloud – это просто начало чего-то нового.
И мне хочется воспользоваться этим и насладиться грядущими свершениями.


{Кимберли о проблемах Сары}

В день пресс-конференции, на которой мы объявляли о начале эры «Ten», я очень беспокоилась за Сару. Она ужасно боялась выходить к журналистам после всех кривотолков о том, успела ли она восстановиться после пребывания в реабилитационной клинике.
Она выпила пару бокалов в попытке хоть как-то успокоиться, но это не помогло. Сара бывает совершенно непредсказуемой, если сильно нервничает, и все мы за нее тревожились. Ей было очень плохо.
Перед самым выходом я пошла поговорить с ней: «Как ты, Сара? Как ты себя чувствуешь?» Наверное, это стало последней каплей, потому что Сара расплакалась. «Я так долго не делала ничего подобного, - ответила она. – Я ужасно нервничаю».
Эта конференция пугала Сару, и мне были понятны ее чувства. Ей предстояло доказать свою работоспособность больше, чем остальным.

Саре хотелось показать всем, что она может это сделать, что она вернулась в строй.
Мы стояли в коридоре, пока Ник Гримшоу с Радио 1 готовился представить нас журналистам, и вдруг Сара внезапно запсиховала.
«Я не могу туда выйти, - сказала она. – Не могу».
Снова полились слезы. Мне было очень жалко Сару, но момент не подходил для сантиментов. Если бы она появилась перед камерами в таком состоянии, на следующий день все газеты пестрели бы новыми гадкими статьями.
Оставались только жесткие меры. «Ты можешь это сделать, - сказала я твердо. – Ты должна. Ты делала это тысячи раз и сейчас тоже сможешь». Сара кивнула и успела привести себя в порядок как раз до выхода.
Возвращаться на сцену после трехлетнего перерыва для нее было весьма волнительно, и я чувствовала ее внутреннюю борьбу. Сара всегда была не слишком уверена в своих танцевальных способностях, а теперь еще столько времени провела без практики. Я ей сочувствовала. Увы, Girls Aloud уже не могли обойтись без визуальной составляющей, и танцы были частью нашего образа.
Я размышляла, верным ли решением было ее согласие на тур – это была настоящая моральная дилемма. Мне хотелось, чтобы тур удался – но не ценой благополучия Сары.